официальный сайт
КУПИТЬ
ДИСКИ И КНИГИ
Солнечный зайчик

Интервью с Вячеславом Зайцевым для журнала "Люди". Май 1998 года

Фото

Меня предупреждали, что с ним очень трудно разговаривать, он человек настроения и совершенно непредсказуем. Я не знала, во что мне одеться, чтоб не вызывать раздражения. А потом решила ничего не выдумывать, а просто быть собой. На самом деле он оказался приятным и обаятельным собеседником. Я никак не могла заставить себя поверить в то, что ему в этом году исполнилось шестьдесят. Он выглядит лет на пятнадцать моложе, а его энергии можно только позавидовать. В детстве его называли солнечным зайчиком за то, что он был блондином и всегда улыбался. Вместе с мамой он пел в восьми хорах (хор большевиков, хор милиционеров, почтовых работников, пожарников и др.) и мечтал стать артистом оперетты. Одна девочка, с которой он дружил вместе, уговорила его пойти учиться в Ивановский химико-технологический техникум на художника по тканям. Он закончил его блестяще и попал в те пять процентов выпускников, которые направлялись учиться дальше в Москву. Общежитие ему не дали, и он пошел в прислуги к знакомым: помогал по дому, смотрел за детьми, а когда приходили гости – танцевал с хозяйкой. После Иваново Москва показалась ему трудным городом, но он старался этого не замечать, просто жил и летел... Будущее предсказала цыганка:

Вячеслав Зайцев:
– Была у меня такая неожиданная встреча. В Венгрии снимался фильм "Держись за облака", я делал к нему костюмы. В перерыве между съемками мы вышли из павильона на площадь. К нам подошла цыганка и сказала по-венгерски: "Передайте этому молодому человеку, что до пятидесяти лет он будет жить в нищете. Но в пятьдесят лет произойдет событие, которое сделает его всемирно известным. Он будет очень богат, но у него никогда не будет денег, потому что он всегда будет отдавать их другим". Я поверил ей, но не сделал из этого предсказания культа, не ждал этих пятидесяти лет. Я жил и работал. И когда меня в 1988 году пригласили в Париж, и я представил там свою коллекцию на показе "от кутюр", вместе с мадам Карвен, произошел тот самый предсказанный перелом. Именно в пятьдесят лет. Это был первый огромный успех, после чего я получил золотую медаль "почетного гражданина Парижа", а через год был признан "человеком года моды мира". И меня действительно узнали.

Зоя:
– Вы достигли всего, чего может хотеть человек в материальном мире, или у Вас есть какие-то нереализованные желания?

– Вопрос не очень глубокий. В каком плане? По поводу достижения всего мне кажется, человек всю жизнь стремится к совершенству и жив только до тех пор, пока в нем живет желание достичь чего-то большего. Если этого нет, жизнь затухает. Поэтому мой девиз – горение. А раз гореть, значит, постоянно искать источник, который мог бы в тебе всколыхнуть это пламя. Чего я хочу? Максимального воплощения! Я еще не реализован...

– В чем источник Вашей энергии? Откуда Вы ее черпаете?

– Вы знаете, я вообще всегда обращаюсь к Богу, честно говоря. То есть я не хожу в церковь, но Бог во мне, и я с ним как бы постоянно разговариваю, делюсь своими радостями и огорчениями. Наверное, после смерти мамы, в сорок лет, я пережил серьезное потрясение, и во мне произошли определенные изменения, я стал многое понимать. Последние мамины слова были: "Слава, ты мой ангел-хранитель. Я ухожу, и единственное, о чем я жалею, что оставляю тебя сиротой. Прими веру". Я приехал в Москву и принял веру, пригласил священника домой и крестил себя и Егора. У меня был тяжелый период отчаяния. Вокруг появилась масса людей, которые хотели мне помочь, какие-то сенсы, психологи, мессии, изображавшие Христа во плоти. И вот однажды один из этих ребят, молодой парень, еврей, очень серьезно относившийся к религии, позвонил мне рано утром и спросил у меня разрешения приехать: "Слава, я чувствую, что Вам не очень хорошо. Позвольте, я Вам помогу". Я согласился. Он сразу приехал. У меня в комнате был такой длинный стол, я сидел с одной стороны, он – с другой, смотрел на меня, смотрел, а потом говорит: "Вы знаете, я не могу ничего сделать, потому что Вы защищены Богом. Вас держит такой мощный энергетический поток, что моя помощь Вам не нужна". Извинился и ушел.

Я всю жизнь чувствую эту защиту.

Могу рассказать Вам одну реальную историю о моих взаимоотношениях с Источником Энергии.

ПОЧЕМУ СЛАВА ЗАЙЦЕВ НЕ БОИТСЯ САМОЛЕТОВ

– Один индийский махарадж, будучи в Москве, пригласил меня погостить в Индии и попутно показать мне свою коллекцию. Меня поместили в великолепный отель, я был один в номере, а за стеной поселились две знакомые девушки. Я лег спать и оставил на ночь легкий свет. Я боюсь темноты, потому что постоянно ощущаю присутствие каких-то сущностей из соседних миров. Около пяти утра я проснулся от тяжести на груди. Медленно открываю глаза и вдруг натыкаюсь взглядом на другие глаза, которые на меня смотрят. На мне сидит огромная крыса. Я так испугался! А она увидела мой испуг, медленно повернулась и исчезла. Я, конечно, в судорогах вскочил, стал бегать по углам, но ее нигде не было. Утром я рассказал об этом своим знакомым. Они были в ужасе и на следующую ночь решили не гасить свет и спать на одной кровати. Во сне одна девушка задела другую рукой, та стала орать, подумала, что это крысиное нашествие. Был такой комический случай.

Я ничего не говорил махараджу. Мы поехали по другим городам Индии, и однажды в какой-то гостинице я снова проснулся около пяти утра, теперь уже от райской музыки. Я подумал, что это звонит телефон. Но телефон у меня в номере молчал. Музыка звучала просто сказочная, божественная! Я повел себя как-то не очень решительно, подумал, что это опять какая-то хренотень из мира звезд, и снова провалился в сон. И попадаю в рай. Какой-то белый, совершенно удивительный сад, люди в белых одеждах, течет река, даже сейчас вижу... Облака плывут по реке... Оттуда льется музыка. Проснулся совершенно счастливый, девчонкам рассказываю, они опять удивляются. А перед отъездом я все рассказал махараджу. Он и говорит: "Не воспринимай это как что-то странное, все совершенно естественно. Просто в первый раз тебя приветствовали боги земли, а во второй раз ты слышал музыку из рая, то есть к тебе приходили боги неба. Тебя охраняют. Так что никогда ничего не бойся, что бы ни случилось, не отчаивайся, с тобой все будет о'кей!"

Первое подтверждение его словам не заставило себя ждать. Вечером мы улетали из Индии, и наш самолет попал в грозу. Нас два часа трясло и швыряло во все стороны. В самолете творилось что-то невообразимое, все кричали, сходили с ума от страха, прощались. Я сидел абсолютно спокойный и говорил девчонкам: "Не волнуйтесь, пока я с вами, все будет хорошо". Мы снова приземлились в Индии и переждали грозу. А потом благополучно вернулись домой. С тех пор я не боюсь самолетов.

– В этом году у Вас юбилей, Вам исполнилось шестьдесят лет, пора подводить некоторые итоги... В сорок лет Вы пережили серьезный творческий кризис, как Вы его оцениваете, спустя двадцать лет?

– В то время я как бы переосмыслил всю свою жизнь. Я летел в лучах славы и многого не замечал, я не знал, во имя чего я все делаю. Был совершенно определенный день и час, с которого пошел новый отсчет времени. Я вышел после триумфального показа в Доме кино, второго марта, в день своего рождения.

Казалось, только что меня носили на руках, и вот я вышел, иду в никуда и не знаю, куда идти. Грязь, слякоть, и я один, с авоськами на руках, полными косметики. Я вдруг понял, что обманываю людей, я показываю красивые коллекции, рассказываю хорошие вещи, а люди кругом живут другой жизнью, никто никогда даже прикоснуться не сможет к моей эстетике. Ведь в промышленность ничего не шло, это был просто парад, блеф, много понтов. И я ушел из официальной моды, с самой ее вершины – в простое ателье, поняв, что лучше пусть я буду полезным всего лишь одному человеку, чем всей многомиллионной стране сразу.

– Как Вы считаете, за все эти годы Вам удалось повлиять на вкус масс? Или Ваш оазис красоты так и остался недоступным простому человеку?

– Наверное, в какой-то степени удалось. Поскольку выросла огромная армия художников, моих учеников, которые сегодня являются лидерами российской моды. Это раз. Во-вторых, мое миссионерство: я езжу по всей России с представлением коллекций, с рассказами об основных критериях вкуса, о культуре одежды. Плюс салоны, которые существуют уже пятнадцать лет, где продается одежда моего вкуса. Конечно, это минимум из того, что я хотел. Но что-то меняется.

Сейчас в России абсолютно изменилась среда, особенно в Москве, и человек может позволить себе, имея деньги, купить вещи в дорогих бутиках.

– Вы были и на Западе, и на Востоке. Есть такая страна, про которую Вы можете однозначно сказать, что у нее есть свой стиль в одежде?

– Вы знаете, у меня в последние годы стерлось представление о стиле в одежде той или иной страны. Мода стала безумно интернациональна, потому что информационный поток настолько активен, что любую новинку можно видеть сегодня в любом конце земного шара. Все последние достижения мировой моды тут же выплескиваются на улицы, поэтому мне трудно сегодня отличить улицы Парижа от улиц Нью-Йорка или Лондона. Лондон, может быть, немного подекоративнее.

Джинсовая мода – куртки, майки, свитера – стала восприниматься как спецодежда людей мира. За редким исключением, когда я бываю в больших салонах, на приемах или презентациях в Европе или в Америке, я вижу, что люди очень красиво одеваются. Но это лишь по случаю очень серьезных торжеств. А так, в быту, одежда стала необычайно практичной, очень функциональной, ей меньше уделяют внимания, чем прежде. По-моему, мы в России сейчас стали больше об этом думать в силу того, что долгие годы нам было просто не до этого. Какая там высокая мода! У нас не было самого элементарного: носков в цвет ботинок, сорочки и соответствующего ей галстука!..

– Откуда Вы берете идеи для своих коллекций? Есть какой-то импульс, толчок, какие-то люди Вас вдохновляют, события?

– Я в этом плане немного странный человек, у меня импульс возникает из ниоткуда. Вдруг я начинаю рисовать и чувствую, что пошел поток. Я рисую и не могу понять, почему я рисую именно так. Это не мое. Потом вдруг на каком-то этапе я вижу, что определилась линия, возникла тема, и я начинаю в нее углубляться. Приходит название: "Соблазн", или "Воспоминания о будущем", или "Чума" – дань нашему времени.

Его первая коллекция, сделанная в 1963 году, вызвала скандал на общесоюзном совещании художников. Он вместе с другими выпускниками текстильного института занимался изготовлением спецодежды для села и области. На смену традиционным телогрейкам Зайцев предложил нечто новое: юбки из павлопосадских платков, цветные фуфайки и расписные валенки. "Наши" коллекцию "зарубили", но именно после нее на Зайцева обратили внимание "Пари-матч", "Штерн", "Лайф", которые написали: "В России появился свой большой художник".

– Как Вы отбираете манекенщиц для показа своих коллекций? Каким главным качеством они должны обладать?

– Я просматриваю тысячу девочек, из них могу выбрать две-три для театра. Конечно, для меня важны рост, чувство музыки, пластика, артистизм. Ну, артистизм – это школа, это потом приходит, я их гоняю по подиуму, учу быть естественными. Если я чувствую, что человек не может быть раскованным, – остается манекенщицей, она для меня перестает быть интересной и переходит работать в агентство на таких традиционных показах, где никому не нужен характер, образ, а просто нужна вешалка для одежды.

– То есть для Вас важен характер?

– Да. Причем она необязательно должна быть красивой. Но должна быть индивидуальностью.

– Какую итоговую коллекцию Вы подготовили в этом году?

– Она называется "Листая памяти страницы". Мне хотелось отдать дань памяти людям, которые как бы заочно стали моими учителями: Кристиан Диор, Коко Шанель, Ив Сен-Лоран, Живанши. Моя коллекция не есть копия их работ. Это как бы мое переосмысление времени и имен, такой интересный симбиоз: взгляд на прошлое через спектр современного человека. Это элегантная и воздушная одежда, но в то же время она очень жизнеспособная и интересная на будущие сезоны. Просто получилась очень красивая женщина.

– Вячеслав Михайлович, есть ли в мировой истории женщина, которая Вас по-настоящему восхищает?

– Вообще я очень внимателен к тому, что происходит в мире женщин. Они восхитительны, и выбрать одну – значит себя обокрасть. Что касается личности, в последнее время я увлекся чтением книги "Коко Шанель". Она для меня остается загадкой в мире моды. Женщина, которая создала свой стиль, и он столько лет не уходит с пьедестала, которая очень понимала другую женщину, что очень редко. Она как бы создавала одежду для себя, а потом подарила ее другим. Она знала все женские слабости и сильные стороны, и шила такую одежду, которая освобождала от комплексов, придавала уверенность. Она умела быть величественной, понимала, когда нужно быть недоступной, а когда выглядеть легкомысленной. Это очень тонкие вещи.

Но самая восхитительная женщина в мире – это моя мама. Я очень часто к ней мысленно обращаюсь. Она была скромна, проста, очень гармонична. Она научила меня все делать по дому, не бояться никакой работы. Даже сейчас и уборку, и стирку – все делаю сам, и это доставляет мне удовольствие. Она научила меня замечать красоту природы, любить. В ее честь мою внучку назвали Марией, и духи "Маруся" я тоже посвятил маме. Она умерла в день Рождества Христова так же тихо, как и жила. Она мечтала стать актрисой, но после войны, когда отца арестовали, была вынуждена идти в прачки.

– Как Вы отнеслись к тому, что Ваш сын тоже стал модельером?

– Это было очень неожиданно. Он так долго об этом даже слушать не хотел, а когда после школы встал вопрос, куда идти учиться, он вдруг пошел в текстильный институт. Егор – космическая личность. Недавно я присутствовал на показе его последней коллекции "Радуга" и видел, как люди плакали, растроганные его искренностью. Он очень эмоциональный человек, и в этой коллекции он рассказал о том, что с ним сейчас происходит, о чем болит душа. Я бы очень хотел увидеть в нем моего приемника и передать ему Дом моды.

– А он готов все это принять?

– В том-то и дело, что мне кажется – нет. Он очень сильный и талантливый человек, он умеет реализовать свои природные способности. Но, к сожалению, он живет, опять-таки, не в той стране, как и я. Здесь это не нужно.

– А что бы делали Вы, условно говоря, "на пенсии"? Если бы Егор все-таки решил взять дело в свои руки?

– Я бы занялся живописью, графикой, скульптурой, писал бы стихи... У Вас есть моя книжка стихов?..

Природа щедро наградила
Меня любовью к красоте.
Я переполнен...
Кто ж поможет
Сосуд прекрасный осушить?
Его б наполнил тот час я,
Чтоб жажду красоты
Мог утолить один, другой и третий...
И хватит всем.

Я получила в подарок его книгу стихов. Он начал писать стихи в довольно зрелом возрасте. Вдруг открылся еще один родник его души, и появилась потребность сказать словами о чем-то, чего нельзя выразить в красках и тканях. Но на самом деле стихи – это просто еще одна грань единого целого, часть красоты, которой он переполнен.

Пока мы разговаривали в его кабинете и пили чай, ему все время звонили, его вызывали и на просмотр новых работ, с ним советовались, он постоянно был кому-то нужен. И я подумала, насколько этот человек не принадлежит сам себе. Его зодиакальное созвездие – Рыбы. Ему, должно быть, очень трудно быть все время на плаву, и часто хочется уйти на глубину, плотно затворив за собой дверь. Как он справляется с таким сумасшедшим жизненным ритмом?

– У Вас остается время на отдых? Когда Вы последний раз были в отпуске, загорали на пляже?

– В отпуске последний раз я был лет восемнадцать назад. Я терпеть не могу пассивный отдых, я погибаю. Я могу просидеть на пляже часа два и уже зверею от безделья. Единственное, что я могу себе позволить – пятнадцать-двадцать минут полежать в солярии и немного припалить лицо, чтоб оно не было совсем белым, с синюшными глазами. Я сказал, что отдыхать буду в гробу. Это будет лучшее место для отдыха.

Однажды он пролежал девять дней в реанимации после автокатастрофы. Такси въехало в автобус, и из машины его вырезали автогеном. Он выкарабкался. С тех пор он точно знает, что не умрет, пока не выполнит все, что ему предначертано. И очень ценит время жизни.

– Когда я очень устаю и буквально валюсь с ног, я делаю одну процедуру. Мне посоветовали. Нужно лечь на пол и представить, что ты мешок с каким-то дерьмом, лежишь в чистом поле под деревом и стараешься от этого дерьма освободиться. Я делал это, приходила легкость какая-то, покой, после чего я засыпал. И вдруг на меня обрушивался огромный поток солнца, это было невероятно, я жмурился, пытался открыть глаза, был совершенно ошарашен. Потом сведущие люди мне объяснили, это и есть мой источник силы, та энергия, которая льется "оттуда".