Мой будущий дом стоял на пригорке, увитый плющом, и звал.
Я думала: как мне его найти средь сотен горящих звёзд,
Какие я посажу цветы и как отправлюсь в Непал,
Мне так хотелось задать учителю самый важный вопрос.

Другие места узнавались с легкостью: мост подвесной и река,
До школы в горах с лиловым крыльцом еще шагать и шагать,
Ведь раньше меня не пугали трудности непальского языка,
Я шла по мосту с расстёгнутым ранцем, и ветер трепал тетрадь.

Рим начинался с Испанской лестницы, с туфель на каблучке,
С юбки бежевой, шёлка нежного, солнцем нагретых крыш,
Только трудно, ужасно трудно быть бабочкою в сачке,
А когда ты сбегаешь по лестнице, кажется, что летишь.

Ну а потом эти ливни Венеции, сломанный зонт на гвозде,
Дом погружается в темную воду, в серый сырой ноябрь.
Мы на затопленном морем балконе, уже по колено в воде,
Два капитана, не пожелавших покинуть старый корабль.

Сны о Москве настигали под утро, когда бушевали снега,
Только фонарь на углу поскрипывал, тьма – не видать ни зги,
Когда на доске распласталось платье под тяжестью утюга,
Стало ясно, что станет легче, если писать стихи.

Если веки прикрыть – то Индия, если прищурить – Париж,
Дом летит между звёзд сияющих, мягким плющом увит.
Я пишу тебе тонким пёрышком, в мире такая тишь,
Вышел олень из-за синей сосны, вскинул рога и летит.